ХАРКІВСЬКИЙ
НАЦІОНАЛЬНИЙ АКАДЕМІЧНИЙ
ТЕАТР ОПЕРИ ТА БАЛЕТУ
ім. М.В. Лисенка

Схіd Opera Fest‑2018, который успешно прошел на сцене Харьковского национального академического театра оперы и балета им. Н. Лысенко, выдался богатым на события и сюрпризы: в девяти спектаклях фестиваля и масштабном балете-гала приняли участие звезды национальной оперной и балетной сцены, а у дирижерского пульта стояли яркие представители дирижерского бомонда — руководители ведущих муниципальных и национальных оркестров Украины. Последним полнозвучным аккордом фестиваля стала опера Дж. Пуччини «Флория Тоска».Опера на первый взгляд содержит весьма банальную интригу — в ней, как и в большинстве опер, по мнению Бернарда Шоу, сюжет сводится к тому, что «тенор и сопрано хотят быть вместе, а баритон им мешает».

Тем не менее сложно найти оперный театр, в афише которого не значилась бы «Тоска». Однако ее постановки часто бывают неудачными. Наиболее часто — когда из троицы главных героев не все хорошо поют или не проявляют необходимых качеств драматического актера. Важны и творческие качества постановщиков. Харьковский спектакль воплотили творческие руководители театра, в том числе режиссер Армен Калоян, художник Надежда Швец и хормейстер Алексей Черникин. В новой версии «Тоски» основной акцент режиссуры был сделан на максимальном динамизме действия и ярком взаимодействии главных героев. Харьковские исполнители в нем были хороши, но достоинства любого певца всегда интереснее рассматривать на фоне достижений коллег и гастролеров. В сценографии Надежда Швец исходила из «буквы и духа» эпохи вплоть до роковой для Тоски крыши тюрьмы, откуда можно видеть панораму Рима с куполом собора Святого Петра. А музыкальная партитура по мановению дирижерской палочки Дмитрия Морозова добавила в спектакль основное — бурные оперные страсти и мощную эмоциональную поддержку оркестра.

Но вернемся к спектаклю, который меломаны смогли увидеть на закрытии Схіd OPERA. В качестве главной изюминки вечера анонсировалось участие двух приглашенных артистов — известной российской, а с недавних пор и украинской оперной певицы Марии Максаковой (Тоска) и солиста Одесской оперы, лауреата международных конкурсов Олега Злакомана в роли Каварадосси. Третьим главным исполнителем (шеф полиции Скарпиа) в этот вечер стал любимец харьковской публики, заслуженный артист Украины Александр Лапин.

Спектакль, в полном соответствии с лучшими европейскими традициями, шел на языке оригинала (итальянском) и сопровождался украинскими субтитрами, однако зрителю, хотя бы в общих чертах знакомому с сюжетом этой хрестоматийной оперы, субтитры в этот вечер практически не пригодились: настолько тонкой был актерская игра ведущего трио героев и их взаимодействие.

Несмотря на то что для воплощения музыкальной составляющей партитуры Дж. Пуччини (очень сложной в вокальном отношении) нежному голосу Марии Максаковой иногда не хватало силы и широты дыхания, певице удалось создать яркий, и что очень важно, не банальный образ героини. В первом акте артистка предстала в образе капризной оперной дивы, избалованной вниманием, но при этом искренне любящей (и столь же искренне ревнующей!). Даже после разговора со Скарпиа, пытающимся убедить ее в измене Каварадосси, певица вроде бы и пылает праведным гневом, но в ее взгляде явно мелькает недоверие к словам шефа полиции. Во втором акте перед зрителями — чистое воплощение беспомощности перед лицом зла, наивный ребенок, мир которого рушится. Тоска не может поверить, что такое возможно, слыша отчаянные крики любимого под пытками (к слову, сцена эта выстроена мастерски! Оркестру под управлением Дмитрия Морозова и певцам удается достичь огромного эмоционального напряжения). Якобы соглашаясь с домогательствами Скарпиа, артистка очень точно передает ужас своей героини, доводя ее фактически до помешательства: Тоска Марии Максаковой, падая в объятия своего мучителя и убивая его, безумно смеется. И, что самое жуткое, совершив убийство, героиня не выказывает ни раскаяния, ни торжества: ее лицо — застывшая маска, а жесты, впервые с момента появления на сцене, — театральны. Осознание содеянного приходит к Тоске только в финале третьего акта — стенания героини над телом возлюбленного (трогательные и по-настоящему страшные), жизнь которого, как она думала, была куплена ценой убийства, завершается произнесенной с холодным спокойствием и ожесточением предсмертной фразой — «Скарпиа, Бог нам судья!», в которой сосредоточено все — и проклятие обманувшему ее Скарпиа, и приговор самой себе.

Олег Злакоман в роли Каварадосси демонстрирует прекрасное владение голосом: певцу присущи широта дыхания, тонкая нюансировка, сила звука в кульминационные моменты и мягкая кантилена в лирических эпизодах. Убедителен он был и в актерской трактовке роли. Оговоримся, что образ Каварадосси часто не вызывает у зрителей должного отклика из-за не всегда понятных мотивов действий. Так, тонко чувствующий эстет, художник (каким он предстает в первом акте), на допросе у Скарпиа ведет себя вызывающе и никак не выказывает страха перед одним из самых опасных людей Рима, а после пыток и вовсе выступает с революционной речью в поддержку Наполеона, чтобы в третьем акте снова превратиться в лирического героя.

Совсем иначе трактует образ героя Олег Злакоман. Немного самодовольный, изнеженный художник, благородно решающийся помочь революционеру, на допросе у Скарпиа, несмотря на дерзкие слова, выказывает неподдельный, и вполне закономерный, страх, а после пыток — с отчаянием восхваляет вовсе не победу Наполеона, а поражение ненавистного Скарпиа, разрушившего его жизнь. Все развитие образа Каварадосси Олег Злакоман ведет к кульминации в арии третьего акта «Сверкали звезды…», которую всегда с замиранием сердца ждут меломаны: ведь в ней тенор должен продемонстрировать все свое мастерство. Последняя нота арии сменилась овацией зала не только из-за практически безупречного исполнения, но и благодаря содержанию, вложенному в нее артистом: осознание того, что жизнь разбита, прошлого не вернуть, и одновременно страстного, всепоглощающего желания жить.

Роль антагониста — зловещего барона Скарпиа — блестяще воплотил на сцене Александр Лапин. Согласно большинству существующих трактовок Скарпиа — человек преклонных лет, потому в большинстве постановок даже молодого артиста тщательно гримируют под старика, да и трактовка роли достаточно однообразна: шеф полиции — подлый лицемер и негодяй, многое повидавший на своем веку, привыкший пользоваться служебным положением в личных целях. Но при такой интерпретации Скарпиа редко предстает человеком, «перед которым весь Рим трепещет», — он скорее вызывает отвращение, чем внушает ужас. Трактовка роли молодого харьковского артиста свежа и не противоречит авторскому замыслу: «престарелый» барон Скарпиа превращается в ровесника Каварадосси, умного, но беспринципного человека, который обладает неограниченной властью и полностью уверен в собственной безнаказанности. Шеф полиции в исполнении Лапина одновременно пугает и завораживает: часто актеру достаточно одного взгляда или жеста, чтобы донести до зрителей мысли и намерения своего героя. Отдельно необходимо сказать о той неповторимой свободе владения голосом, которая позволяет говорить об Александре Лапине как о певце высочайшего уровня: в его исполнении — разнообразие оттенков, от вкрадчивых pianissimo в диалогах с Тоской до громогласных forte, в сценах, когда голос певца величественно возвышается над tutti оркестра и хора. Поражает также виртуозная смена тембра, которая у Александра Лапина всегда обусловлена конкретным моментом действия: теплый оттенок в лицемерных дифирамбах Тоске, холодное, полное металла звучание в сцене допроса Каварадосси.

Cильные актерские работы в этом спектакле часто заставляли забыть о том, что сюжет-то «о делах давно минувших дней», то есть события эти происходили более 200 лет назад! Такие герои, как Тоска, Каварадосси и Скарпиа вполне могут быть нашими современниками, а подобная жизненная ситуация возможна и сейчас. И особенно показательно, что постановщикам для создания такого эффекта не понадобилось изменять в творении Пуччини ни одной ноты, ни единого слова, а также времени и места действия. Такой вот получился современный сюжет из позапрошлого века.

Четвертым главным героем оперы в тот вечер был, без сомнений, оркестр. Под управлением главного дирижера театра, лауреата международных конкурсов Дмитрия Морозова он звучал прекрасно: воспроизводил все тонкости пуччиниевской партитуры, достигая сильнейшего напряжения в драматических сценах и создавая полные лиризма мелодии в редких безмятежных эпизодах. Особо хочется отметить, что во время фестиваля Дмитрий Морозов отпраздновал знаковый юбилей — 25 лет за дирижерским пультом, и отметил он этот праздник как истинный фанат своего дела, в театре, продемонстрировав свое мастерство на пяти (!) спектаклях фестиваля.